Читаем без скачивания Церковная песня [Гимн Хаоса] - Роберт Сальваторе

Каддерли перезарядил арбалет и снова выстрелил в мумию. Еще одно попадание, и теперь, когда Барджин уже не сопротивлялся, мумия обернулась.

Страх сковал Каддерли, но не повлиял на заученные до автоматизма движения. Он уже израсходовал больше половины дротов, и не представлял, сколько еще потребуется, чтобы полностью уничтожить монстра, он даже не знал, наносили ли взрывы какой-либо вред противнику.

И снова, он не поддался страху. Еще один дрот полетел в мумию. На сей раз, он не взорвался, а пролетел насквозь, через дырку, созданную предыдущим взрывом.

Сперва, Каддерли был слишком увлечен зарядкой нового дрота, так как понимал, что промах дал возможность мумии приблизиться; но затем он услышал хрип Барджина.

Дрот попал в грудь сидящего священника. Следующее мгновение принесло звук, которого Каддерли боялся больше всего, – силы удара хватило для взрыва.

Мумия отступила чуть в сторону, открывая ужасную панораму. Барджин почти полностью растянулся на полу. Только голова и плечи еще касались стены. Он хватал ртом воздух и зажимал рану на груди, выпучив ничего уже не видящие глаза. После очередного вздоха изо рта Барджина полилась кровь, и он затих.

Каддерли даже не следил за своими движениями. Казалось, разум отделился от тела, уступив место инстинкту выживания и ярости от сознания того, что он сотворил. Взяв мех с водой под свободную руку, он снял крышку и оттеснил мумию к стене струйкой святой воды.

Жидкость шипела, касаясь зачарованной ткани, просачиваясь в почерневшие ожоги. Мумия отчаянно закричала, пытаясь прикрыться руками, но не могла защититься от жгучей струи.

Уродливая морда уже была четко различима в жаровне, плотоядно косясь на Каддерли. Каддерли надеялся избавиться от обоих врагов одним махом. Он повернул мех, стремясь загнать мумию в огонь, и, возможно, закрыть врата.

Мумия как могла уворачивалась от струи, но как бы она ни боялась святой воды, огонь мог ей навредить гораздо сильнее. Сколько он ни старался, Каддерли не удавалась загнать мумию к жаровне.

Чудовище явно несло какой-то урон, но долго так продолжаться не могло. Вода уже кончалась; чем же тогда добивать мумию? А что если демон прорвется сквозь врата?

Не зная что делать, Каддерли исхитрился зарядить арбалет, не переставая лить воду. Он прицелился, стараясь найти жизненно важную точку за скрещенными руками. Куда же будет самый болезненный удар? В глаза? В сердце?

Мех опустел. Мумия выпрямилась.

– Последний выстрел, – обреченно пробормотал Каддерли. Он уже коснулся спускового крючка, когда, как и в первый раз с Барджином, заметил другую возможность.

Пикел выворотил много кирпичей, когда проломился сквозь стену. Дыра была в четыре фута шириной и в полтора раза выше, почти достигая потолочных балок. Одна балка, прямо над проломом едва держалась. Каддерли прицелился в ту сторону и выстрелил.

Дрот врезался в дерево, в сочленение балки и опоры, полыхнул огонь, и во все стороны полетели щепки. Балка соскользнула, но все еще закрепленная на другом конце, ринулась вниз наподобие маятника.

Мумия не успела отпрыгнуть в сторону, и балка прибила ее к жаровне, опрокинув и ее и мумию. Жуткий образ иномирового существа исчез в огненной круговерти. Пламя охватило мумию, пожирая ткань и плоть. Ей удалось встать на ноги – Каддерли с ужасом подумал, что и такое ей нипочем – но затем она снова повалилась и догорела.

Без жаровни врата закрылись, и погибла самая страшная нежить Барджина. Пламя несколько раз вспыхнуло, а затем едва теплилось. Задымленная комната освещалась теперь только едва горящими факелами.

Каддерли понимал, что победил, но радоваться ему не хотелось. У его ног лежал мертвый Ньюандер, многие погибли наверху, и, что, пожалуй, больше всего расстраивало молодого священника, он больше не был невинным, он убил человека.

Барджин лежал у стены, безжизненные глаза смотрели на Каддерли, как бы осуждая несчастного молодого священника.

Рука Каддерли опустилась, и арбалет упал на пол.

Глава 25. Из тумана

Каддерли отчаянно хотелось закрыть эти глаза! Он пытался заставить себя подойти к мертвецу и повернуть голову, чтобы тот, наконец, перестал осуждающе глядеть на него, но Каддерли знал, что ему себя никогда не заставить. У него просто не хватало сил подойти к Барджину. Молодой человек сделал несколько шажков в сторону, поближе к Данике, но тут же обернулся, представив, что глаза мертвеца следят за ним.

Каддерли начинало казаться, что они будут преследовать его всю жизнь.

Он с размаху ударил кулаком об пол, стараясь сбросить с себя вину, принять взгляд мертвого священника, как цену, которую необходимо заплатить. Он напомнил себе, что все вышло случайно, и дал себе внутренний приказ ни о чем не жалеть.

Каддерли подпрыгнул на месте, когда маленькая тень прошмыгнула рядом со священником, но затем, выдавил из себя бледную улыбку, когда Персиваль взобрался по одеждам и уселся ему на плечо, как обычно щебеча и жалуясь. Каддерли похлопал зверька пальцем между ушами, – ему это было просто необходимо, – и отправился к своим друзьям.

Казалось, что Даника мирно спит. Впрочем, она не просыпалась, как бы Каддерли ни звал и ни тряс ее. Оба дварфа пребывали в похожем состоянии, их громогласные храпы сливались в потрясающую камни симфонию. В частности, храп Пикела даже казался довольным.

Каддерли волновался. Он полагал, что битва, наконец, выиграна – но почему же он не может разбудить своих друзей? Сколько же они проспят? Каддерли слышал о проклятиях, вызывающих сон длинной в тысячи лет, или пока не будут достигнуты определенные условия, неважно, сколько это займет.

Возможно, битва еще не была закончена. Он вернулся к алтарю и изучил бутылку. На первый взгляд она казалась совершенно безвредной, но Каддерли решил смотреть глубже. Он сделал в уме несколько упражнений, а затем погрузился в полумедитативный транс. Туман быстро рассеивался, насколько он мог судить, и больше не шел из бутылки. Это вселяло надежду: возможно сон продлится только пока не рассеется туман.

Сама бутылка не казалась полностью обезвреженной. Каддерли чувствовал внутри нее какую-то жизнь, злую, пульсирующую энергию, запертую, но не уничтоженную. Это могло быть лишь игрой воображения, или же то, что он считал жизнью, было всего-то отражением его собственных страхов. Каддерли подозревал, что блики внутри бутылки играют какую-то роль в все продолжающемся тумане. Темный священник называл бутылку Смертельным Ужасом, посланником Талоны. Каддерли узнал имя злой богини, и титул, который обычно присваивался ее высшим жрецам. Если напиток действительно был благословлен Талоной, то простой пробки явно не хватит.